Природа в жизни японцев

Что можно сказать о природе в жизни японцев? И правильно ли вообще ставить вопрос таким образом?

Природа в жизни человека, труд в жизни человека, кино в жизни человека, семья в жизни человека – всё это отдельные аспекты человеческого бытия, и природа – только один из них. Но природа для японцев – нечто иное. Говоря о природе Японии, мы упомянули о той любви, которую японец испытывает к ней. Но любовь ли это? Есть такая притча: «Маленькая рыбка сказала морской королеве: «Я постоянно слышу о море, но что такое море, где оно, я не знаю». Морская королева ответила: «Ты живёшь, движешься, обитаешь в море. Море и вне тебя, и в тебе самой. Ты рождена морем, и море поглотит тебя после смерти. Море и есть бытиё твоё»». Любить можно то, что находится вне тебя, но можно ли любить то, без чего е можешь жить, о существовании чего даже особенно не задумываешься, в чём просто живёшь всегда, и что всегда живёт в тебе? В чём ты просто растворён без остатка? Таково переживание природы японцем. И переживание это, прежде всего, эстетическое.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Дзэнский мудрец Мёэ описывает такую сцену: « Ночь. 12 декабря 1224 года. Небо в тучах. Луны не видно. Я вошёл во дворец и, усевшись, погрузился в дзэн. Когда, наконец, настала полночь, время ночного бдения, и я отправился из верхнего павильона в нижний, луна вышла из-за туч и засияла на сверкающем снеге. С такой спутницей мне не страшен и волк, завывающий в долине. Пробыв некоторое время в нижнем павильоне, я вышел. Луны опять не было. Пока она пряталась, прозвенел послеполуночный колокольчик, и я опять отправился наверх. И тут луна снова вышла из-за туч и снова сопровождала меня. Поднявшись наверх, я отправился в зал. Луна же, нагоняя облако, всем своим видом показывала, что собирается скрыться за вершиной соседней горы. Ей, видимо, хотелось сохранить в тайне нашу совместную прогулку».

А вот стихи дзэнского монаха Догэна:

Зимняя луна
Ты вышла из-за туч,
Меня провожаешь.
Тебе не холодно от снега?
От ветра не знобит?

С кем он говорит, с луной или с любимой женщиной, укрывая её своей одеждой от зимней стужи? И это не поэтическая фигура, это истинное чувство. Или стих того же Мёэ:

О как светла, светла,
О как светла, светла, светла,
О как светла, светла,
О как светла, светла, светла, светла
Луна!

Самое замечательное заключается в том, что это чувство единения с природой, постоянно реализуемая в жизни способность наслаждаться её красотой свойственна не только поэтам и художникам, которым это как бы положено по должности, но и большинству японцев вообще. Вот один штрих. Представьте себе сцену, описанную в «Записках у изголовья» Сэй-Сёнагон: «В предутреннем тумане мимо проходит мужчина, возвращаясь домой после любовной встречи. На нём шаровары из переливчатого пурпурно-лилового шёлка, верху наброшена «охотничья одежда», такая прозрачная, словно бы и нет её. Под лёгким светлым платьем сквозят алые нижние одежды. Блестящие шелка смочены росой и обвисли в беспорядке…». Надо заметить, что по обычаю описываемых времён мужчина, вернувшись домой после любовного свидания, немедленно посылал письмо своей возлюбленной, а она должна была сразу же ответить ему. В стихах, разумеется. И вот, возвращаясь от своей возлюбленной, кавалер «полон заботы. Надо написать письмо ей как можно скорее, пока…». Пока что? Пока не заметили соседи, или пока не настало время идти на службу, или по каким-нибудь другим будничным соображениям? Нет, «пока не скатились капли росы с утреннего вьюнка». Вот чем измеряли своё время изысканные дамы и кавалеры эпохи Хэйан. Или ещё: «Весною – рассвет. Всё белее края гор, вот они слегка озарились светом. Тронутые пурпуром облака тонкими лентами стелятся по небу. Летом – ночь. Слов нет, она прекрасна в летнюю пору, но и безлунный мрак радует глаза, когда друг мимо друга носятся бесчисленные светлячки… Осенью – сумерки. Закатное солнце, бросая яркие лучи, близится к зубцам гор. Вороны, по три, по четыре, по две спешат к своим гнёздам, - какое грустное очарованье!.. Зимою – раннее утро. Свежий снег, нечего и говорить, прекрасен, белый-белый иней тоже, но чудесно и морозное утро без снега».
Но поговорим о более приземлённых вещах. Ведь природа Японии участвовала в формировании не только духовной, но и материальной культуры народа. Не надо забывать, что, несмотря на красоту своих пейзажей, природа Японских островов не всегда, мягко выражаясь, благосклонна к людям. Тайфуны, цунами и землетрясения разрушают постройки и губят людей. Немудрено, что такая жизнь выработала у японцев терпение, граничащее с фатализмом, и удивительное трудолюбие. Причём присущее им чувство прекрасного заставляет их стремиться к доведению любого дела до совершенства. Один из примеров этого – постройка традиционного дома. Основным материалом для японской архитектуры вплоть до 19-го века являлось дерево, что естественно для страны, богатой лесом и подверженной частым землетрясениям. При подземных землетрясениях деревянная конструкция может сильно качаться, но в результате оказывается более стойкой, чем каменная или кирпичная. В случае же разрушения дома его можно быстро собрать заново. При сооружении дома практицизм и эстетика сливаются воедино. «Строя себе жилище – говорили японцы, - мы, прежде всего, раскрываем зонт в виде кровли, чтобы на землю упала тень, а потом поселяемся в этой тени.
Действительно, традиционный японский дом – это, собственно говоря, крыша, опирающаяся на каркас, который смонтирован из деревянных брусьев. Для уменьшения опасности разрушения при землетрясениях каркасу придаётся жёсткость с помощью многочисленных опор. Несущих стен нет. Крыша, как правило, делается крутой, чтобы обеспечить быстрый сток дождевой воды. Её свес достаточно велик для защиты от яркого летнего солнца, но не мешает доступу мягких утренних и вечерних лучей. Роль наружных стен выполняют сёдзи - легко вынимающиеся из пазов раздвижные рамы, оклеенные вощёной бумагой. Три стены из четырёх можно раздвинуть полностью или вообще снять.

Внутренние помещения дома также разделены раздвижными перегородками – фусума, оклеенными плотной бумагой. Если в доме раздвинуты и сёдзи, и фусума, он превращается в пустое пространство под крышей. Это, с одной стороны, спасает от летней жары, а с другой – превращает дом в некое подобие беседки в саду, который обычно примыкает к нему.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]